Особую опасность представляют деяния, ответственность за которые предусмотрена главой 30 Уголовного кодекса. Эти преступления совершаются лицами, занимающими должности в государственном аппарате или органах местного самоуправления, и поэтому их преступная деятельность не только причиняет ущерб гражданам, обществу или государству, но и дискредитирует власть, подрывает ее авторитет, порождает недоверие к органам власти в глазах населения и тем самым влияет на снижение эффективности деятельности аппарата государственной власти. Кроме того, существует прямая связь между коррумпированной частью бюрократии и организованной преступностью. Определенная часть чиновников, злоупотребляя своими служебными полномочиями, участвует в криминализации российской экономики, отмывании денег, полученных преступным путем, а также способствует сокрытию организованной преступности от ее разоблачения полицией.
Преступлениями против государственной власти, интересов государственной службы и службы в органах местного самоуправления являются деяния, совершенные государственными служащими и муниципальными служащими с использованием своих служебных полномочий и посягающие на нормальную деятельность органов государственной власти или органов местного самоуправления.
Глава 30 УК включает 9 составов преступлений, посягающих на единый родовой объект — нормальную деятельность органов государственной власти, органов местного самоуправления, государственных и муниципальных учреждений, а также нормальную деятельность соответствующих органов в Вооруженных Силах РФ, других войсках и воинских формированиях РФ (примечание к ст. 285 УК).
Органы местного самоуправления не являются частью системы государственных органов. Основные положения, касающиеся организации и деятельности этих органов, регулируются Федеральным законом «Об общих принципах организации местного самоуправления».
Уголовный кодекс Российской Федерации рассматривает мошенничество как особый вид преступления как с точки зрения объекта, так и с точки зрения предмета. Должностные преступления, а по новому Уголовному кодексу преступления против государственной власти, интересов государственной службы и службы в органах местного самоуправления (глава 30 УК РФ), — деяния, посягающие на нормальную, регламентированную законом деятельность государственного аппарата, совершаемые должностными лицами с использованием служебного положения. Это действия лиц, которые в силу полномочий, предоставленных им государством в вопросах управления, находятся в особом положении по отношению как к государству, так и по отношению к гражданам.
Взаимодействие органов государственной и местной власти
... местных органов власти широкими полномочиями. Сущность местного самоуправления часто выводится не из его научной и правовой природы, а как оппортунистический ответ при соответствующих политических условиях. Правовые основы и проблемы взаимодействия органов государственной власти и местного самоуправления Взаимодействие государства и местного самоуправления ...
Актуальность темы обусловлена тем, что принципиальные изменения в экономической, социальной и политической жизни, происшедшие в России в последние десятилетия, отказ от тоталитаризма, развитие многоукладной экономики — все это оказало влияние на определение этих преступлений в УК РФ. Законодатель подчеркнул опасность этих преступлений, поместив в раздел X Уголовного кодекса пункт 30, который носит название «Преступления против власти государства».
Объект исследования – уголовное право РФ. Предмет исследования — законодательство о злоупотреблении служебным положением.
Целью работы является изучение преступлений, связанных со злоупотреблением служебным положением. Для этого необходимо решить следующие задачи: рассмотреть понятия и характеристики должностного лица, изучить классификацию преступлений по УК России, совершаемых должностными лицами.
Работа включает введение, основную часть из двух глав, глоссарий, краткое заключение и приложения.
Должностное лицо — лицо, осуществляющее по назначению или по результатам выборов функции представителя власти или временно или постоянно занимающее в госучреждениях, партиях, общественных учреждениях, организациях должности, связанные с выполнением организационно-распорядительных или административно-хозяйственных обязанностей, либо выполняющий их по специальному полномочию.
Понятие должностного лица дается в примечании 1 к ст. 285 УК. Должностными лицами являются: а) государственные служащие, постоянно, временно или по специальному полномочию осуществляющие функции представителя власти, и б) государственные служащие, постоянно, временно или по специальному полномочию осуществляющие организационно-распорядительные или административно-хозяйственные функции в государственном органе, органе местного самоуправления, в государственном или муниципальном учреждении либо в Вооруженных Силах РФ, других войсках и воинских формированиях РФ .
В современных исследованиях значительно расширился круг тех, кого следует считать чиновниками и количество признаков, их характеризующих. Так, Ю.Н. Старилов называет восемь признаков должностного лица. По его мнению, должностное лицо — это гражданин Российской Федерации, который занимает должность в государственных органах и/или органах местного самоуправления, в государственных и муниципальных учреждениях и т.д.; реализует властные полномочия; представляет государство и муниципальные образования; имеет, как и все государственные и муниципальные служащие, права, обязанности, ограничения и запреты по службе; может применять меры принуждения; реализует полномочия по наложению дисциплинарных взысканий; может издавать административные акты; осуществляет контрольно-надзорные полномочия; может быть субъектом повышенной юридической ответственности .
Анализируя перечисленные признаки, сам вывод говорит о том, что многие из них присущи всем категориям госслужащих, слабо связаны между собой, и неясно, владеет ли чиновник всеми или частью этих знаков. также очевидно, что множественность характеристик значительно расширяет границы понятия «офицер”.
В этой связи уместно вспомнить трактовку понятия «должностное лицо» в законодательстве. Понятие “должностное лицо” весьма часто встречается в различных законодательных и иных нормативных правовых актах Российской Федерации: в Конституции, в Кодексе законов о труде, Таможенном кодексе, Уголовном кодексе и др. Однако бесспорного и общепризнанного определения как этого понятия, так и существенных характеристик должностного лица в законодательных актах не содержится.
Исполнительная власть и государственное управление
... необходимыми полномочиями для успешной реализации возложенных на него управленческих функции. Следовательно, менеджмент неотделим от понятия «власть», «государственная власть". Власть управления ... дать понятие управления; рассмотреть социальное управление и его виды; изложить государственное управление. Субъекты государственного управления; охарактеризовать исполнительную власть; решить задачу. ...
В УК РФ в примечании к ст. 285 “Злоупотребление должностными полномочиями” понятие “должностное лицо” трактуется следующим образом: “Должностными лицами… признаются лица, постоянно, временно или по специальному полномочию осуществляющие функции представителя власти либо выполняющие организационно-распорядительные, административно-хозяйственные функции в государственных органах, органах местного самоуправления, государственных и муниципальных учреждениях, а также в Вооруженных Силах Российской Федерации, других войсках и воинских формированиях Российской Федерации”.
В приведенном определении можно выделить три основные группы признаков должностного лица: 1) признаки, характеризующие временные рамки правомочности осуществления определенной деятельности; 2) признаки, указывающие на характер выполняемых функций; 3) признаки, раскрывающие место осуществления указанных функций.
Некоторые авторы, обращая внимание на необходимость полного и объемного толкования используемых в уголовном законодательстве терминов, отмечают, что данное определение трудно признать удачным, ибо такие признаки должностного лица, как “представитель власти”, “административно-хозяйственные обязанности”, “организационно-распорядительная деятельность”, посредством которых раскрывается исследуемое понятие, сами требуют толкования. При определении должностного лица, по мнению Ю.Н. Старилов, целесообразнее было бы использовать такие научные категории, как функции, права, обязанности, полномочия, компетенции, ограничения, запреты, обязанности. Функции должностных лиц определяют то, чем занимаются эти служащие. Полномочия устанавливают объем выполнения определенных функций, а также то, как гарантируется выполнение функций должностного лица. Компетенция — это пределы компетенции должностных лиц в конкретном государственном органе, то есть, как правило, характеристики не самого чиновника, а занимаемой им должности .
К представителям власти относятся работники государственных органов, наделенные правом в пределах своей компетенции предъявлять требования, а также принимать решения, обязательные для исполнения гражданами или предприятиями, учреждениями, организациями независимо от их ведомственной принадлежности и подчиненности (депутаты, руководящие работники местной администрации, судьи, прокуроры, следователи, сотрудники милиции, государственные инспекторы и контролеры и др.).
Организационно-распорядительные обязанности связаны с функциями по осуществлению руководства трудовым коллективом, участком работы, производственной деятельностью отдельных работников (подбор и расстановка кадров, планирование работы, организация труда подчиненных, поддержание трудовой дисциплины и т.п.).
Такие функции, в частности, осуществляют руководители министерств, государственных комитетов, ведомств, их структурных подразделений и т.д.
Под административно-хозяйственными обязанностями понимаются полномочия по управлению или распоряжению государственным, кооперативным или общественным имуществом: установление порядка его хранения, переработки, реализации, обеспечения контроля за этими операциями и т.д. Такими полномочиями в том или ином виде и объеме могут обладать начальники хозяйственных, тыловых, финансовых и других подобных подразделений и их заместители, ведомственные ревизоры и контролеры и т.д.
Высшего образования российский государственный профессионально педагогический
... и значение сбытовой деятельности предприятия; обобщить и систематизировать существующие методы управления сбытовой деятельности; исследовать методические подходы к оценке эффективности управления сбытовой деятельности предприятия; провести анализ ... Сбытовая функция заботится о том, чтобы цены, назначаемые высшим организациям, не были источником опасных заблуждений" [16, С.84]. Сбытовая деятельность ...
К проблеме определения субъектов преступлений против интересов государственной службы и службы в органах местного самоуправления и преступлений против интересов службы в коммерческих и иных организациях на страницах “Российской юстиции” обращались многие авторитетные авторы. Однако считать ее разрешенной преждевременно.
Существенным содержательным отличием понятия должностного лица в действующем УК (примечание 1 к ст. 285) от определения должностного лица, дававшегося в примечании к ст. 170 старого УК, является то, что из категории должностных лиц выпадают лица, выполняющие определенные функции в государственных предприятиях. Это, прежде всего, руководители производств, главные инженеры, генеральные директора государственных и муниципальных унитарных предприятий. Таковые согласно закону теперь являются управленцами коммерческих и иных организаций и в случае совершения ими злоупотреблений должны привлекаться к уголовной ответственности по по статьям главы 23 УК.
В этой связи вызывает удивление положение, содержащееся в п.10 постановления Пленум Верховного Суда РФ от 5 ноября 1998 г. “О практике применения судами законодательства об ответственности за экологические правонарушения”, где внимание судов обращено на то, что в случаях, когда виновным в совершении экологического преступления признается должностное лицо государственного предприятия… оно должно нести ответственность по соответствующей статье за совершение экологического преступления, а при наличии в действиях признаков злоупотребления должностными полномочиями несет также ответственность соответственно по ст. 285 УК РФ.
Кроме того, необходимо отметить, что п.6 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 10 февраля 2000 года “О судебной практике по делам о взяточничестве и коммерческом подкупе” расширяется перечень лиц, выполняющих управленческие функции в коммерческих и иных организациях за счет отнесения к ним также поверенных, представляющих в соответствии с договором интересы государства в органах управления акционерных обществ (хозяйственных товариществ), часть акций (доли, вклады) которых закреплена в федеральной собственности .
это факт, что значительная часть профессионалов критикует современное законодательное определение чиновника и предлагает вернуться к тому факту, что к чиновникам также относятся лица, занимающие определенные должности в государственных и муниципальных предприятиях. Данное предложение представляется неприемлемям в связи с тем, что положения УК РФ напрямую коррелируют с нормами Гражданского кодекса и, в частности, со ст. 50.
Управление внутриорганизационными конфликтами в современных российских ...
... внутриорганизационными конфликтами в современных российских организациях. : Дать определение организационных конфликтов; Рассмотреть методики исследования причин возникновения конфликтов; Выделить способы управления конфликтом; Сформировать типологии организационных конфликтов; 5. Изучить сравнительную эффективность различных методов управления конфликтами в современных российских организациях. ...
В российской следственной и судебной практике до сих пор возникает много трудностей при принятии решения о признании определенных категорий работников должностными лицами, и есть тенденции как к расширению, так и к сужению круга лиц, признанных правонарушителями.
В связи с подготовкой ратификации Россией Европейской конвенции об уголовной ответственности за коррупцию был разработан законопроект “О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс Российской Федерации”, в том числе в примечания к ст.ст. 201, 204,285. Предлагаемое им понятие должностного лица (новая редакция примечания к ст. 285 УК) имеет принципиально иное звучание, нежели сейчас, поскольку признает в качестве такового, помимо представителей власти, “лиц, замещающих государственные должности в федеральных органах государственной власти, органах государственной власти субъектов Российской Федерации, в иных государственных органах, образуемых в соответствии с законодательством Российской Федерации, замещающих муниципальные должности, предусмотренные уставом муниципального образования, а также лиц, представляющих интересы Российской Федерации, субъекта Российской Федерации или муниципального образования в какой бы то ни было российской или международной организации” .
В качестве таковых также признаются должностные лица иностранных государств,которые занимают назначаемые или выборные должности в органе законодательной, исполнительной или судебной власти иностранного государства, либо отправляют государственные функции в интересах иностранного государства, либо являются сотрудниками межправительственной, межгосударственной или иной международной организации. Эта новелла обусловлена ст.ст. 1,3-6, 9-11 Конвенции, устанавливающими обязанность государства законодательно обеспечить уголовную ответственность за получение взятки независимо от занимаемой в государстве должности .
Законопроект, учитывая требования ст.ст. 6 и 7 Конвенции, по иному, чем в действующем российском законодательстве, формулирует и понятие “лицо, выполняющее управленческие функции в коммерческих и иных организациях”, поскольку признает в качестве таковых служащих организации. В этом случае большая ответственность ложится на руководителей организации, ее филиала, представительства или другого обособленного подразделения.
Вместе с тем использование понятия “руководитель” при определении субъекта преступлений, предусмотренных ст.ст. 201,204 УК, представляется ряду экспертов, в частности из Следственного комитета при МВД РФ, неоправданным, так как коммерческая и иная организация вправе самостоятельно устанавливать статус лиц, выполняющих управленческие функции. В данной ситуации формальный статус лица, занимающего должность руководителя организации, и реальный объем его полномочий (по управлению имуществом организации и распоряжению деятельностью иных работников организации) могут значительно отличаться. При этом функции управления организацией фактически может выполнять лицо, формально не занимающее должности руководителя .
2.1 Состав злоупотребления должностными полномочиями
Исторически преступления коррупции и взяточничества существовали еще в древности. Однако многие государства ощутили резкий рост этого преступления во время строительства цивилизованного капитализма и рынка: ставки в корыстном использовании служебного положения среди различных чинов государственных служащих стали слишком высоки. Страны «классического» капитализма столкнулись с этим еще в XIX веке и, как следствие, приобрели значительный опыт борьбы с коррупционными преступлениями. Например, в Великобритании Закон о предотвращении коррупции (Тhe Рrеvention Of Corruption Act) был принят еще в 1889 г. (в дальнейшем он несколько раз изменялся и дополнялся).
Уголовная ответственность медицинских работников за преступления против личности
... конституционного, гражданского, медицинского законодательства, касающиеся данной сферы, уголовно-правовые нормы, предусматривающие ответственность за преступления, против жизни и здоровья, которые могут ... принципы уголовной ответственности медицинских работников являются общими. Врачи несут ответственность за совершение преступлений в целом, более того, в Уголовном кодексе есть ряд преступлений, ...
Так что концепция этих преступлений возникла не на пустом месте, теперь она хорошо известна в международном праве .
Исходя из этимологического содержания термина “коррупция” (от латинского corruptio), означающего “подкуп”, в “Кодексе поведения должностных лиц”, принятом Генеральной Ассамблеей ООН, говорится: “Хотя понятие коррупции должно определяться национальным правом, следует понимать, что оно охватывает совершение или несовершение какого-либо действия при исполнении обязанностей или по причине этих обязанностей в результате требуемых или принятых подарков, обещаний или стимулов или их незаконное получение всякий раз, когда имеет место такое действие или бездействие”. То есть указанный международно-правовой (рекомендательный) акт понимает под коррупцией подкуп, продажность должностных лиц и их служебное поведение, осуществляемое в связи с полученным или обещанным вознаграждением.
Это вполне согласуется с пониманием коррупции в современной российской криминологии. Так, А. И. Долгова справедливо определяет коррупцию как “социальное явление, характеризующееся подкупом — продажностью государственных или иных служащих и на этой основе корыстным использованием ими в личных либо в узкогрупповых, корпоративных интересах официальных служебных полномочий, связанных с ними авторитета и возможностей”.
Следует отметить и то, что с 1999 г. понятие коррупционного преступления легализовано международным уголовным правом. Конвенция Совета Европы об уголовной ответственности за коррупцию сформулировала составы целого ряда преступлений, проявляющихся в различных вариантах активного и пассивного подкупа должностных лиц и иных разновидностях корыстного злоупотребления служебным положением, рассматриваемых согласно Конвенции, как преступления коррупционные .
Исходя из этого, в УК РФ можно выделить нормы об ответственности за следующие преступления, вполне заслуживающие именования их, как коррупционных:
1) Ст.285 (злоупотребление должностными полномочиями);
2) ст.290 (получение взятки);
3) ст.291 (дача взятки);
4) ст.292 (служебный подлог);
5) ст.201 (злоупотребление полномочиями);
6) ст.202 (злоупотребление полномочиями частными нотариусами и аудиторами);
7) ст.204 (коммерческий подкуп);
8) ст.170 (регистрация незаконных сделок с землей);
9) ст.184 (подкуп участников и организаторов профессиональных спортивных соревнований и зрелищных коммерческих конкурсов).
Правила по первым четырем преступлениям помещены в главу 30 Уголовного кодекса Российской Федерации о преступлениях против государственной власти, интересов государственной службы и службы в органах местного самоуправления.
Диплом организация коммерческой деятельности розничного предприятия
... компаниями и предприятиями-изготовителями ; выбор наилучшего партнера и наиболее выгодных договорных условий в процессах коммерческой деятельности; организация оптовой продажи товаров и коммерческое посредничество в сделках купли-продажи товаров; розничная торговля ...
Состав злоупотребления служебными полномочиями заключается в использовании должностным лицом своих служебных полномочий вопреки интересам службы, если это деяние совершено из корыстной или иной личной заинтересованности и повлекло существенные нарушения прав и законных интересов граждан или организаций либо охраняемых законом интересов общества или государства (ч.1 ст.285).
В части 2 этой же статьи повышенное наказание устанавливается за то же деяние, если оно совершено лицом, занимающим государственную должность Российской Федерации (под ним понимаются лица, занимающие должности, устанавливаемые Конституцией Российской Федерации, федеральными конституционными законами и федеральными законами для непосредственного исполнения полномочий государственных органов, или государственную должность субъекта Российской Федерации (т. е. лицо, занимающее должность, устанавливаемую конституциями или уставами субъектов Российской Федерации также для непосредственного исполнения полномочий соответствующих государственных органов), а равно главой органа местного самоуправления. Наконец, часть 3 предусматривает еще более суровое наказание, если деяния, предусмотренные частями 1 и 2 статьи, повлекут наступление тяжких последствий.
2.2 Особенности уголовного преследования
Введение уголовной ответственности за совершение преступлений против интересов службы в коммерческих и иных организациях, предусмотренной гл. 23 Уголовного кодекса (УК) РФ, новшество в российском уголовном праве. Данное явление вызывает интерес не только с материально правовой, но и с процессуальной точек зрения, т.к. законодатель создал особый механизм уголовного преследования по делам об указанных преступлениях, значительно отличающийся от того механизма, который применяется по большинству остальных категорий уголовных дел. В настоящей статье мы попытаемся проанализировать с процессуальных позиций особенности уголовного преследования лиц, привлекаемых к уголовной ответственности за совершение преступлений, перечисленных в гл. 23 УК РФ.
Прежде всего, говоря о процессуальных особенностях уголовной ответственности за совершение этих преступлений, необходимо обратить внимание на п. 2 примечания к ст. 201 УК РФ, действие которого формально распространено на все статьи гл. 23 УК РФ. В записке говорится, что если рассматриваемое действие «нанесло ущерб интересам чисто коммерческой организации, которая не является государственным или муниципальным предприятием, уголовное преследование осуществляется по запросу этой организации или с ее согласия». Во всех же остальных случаях, т. е. когда деяние причинило вред интересам граждан, общества, государства и других организаций, «уголовное преследование осуществляется на общих основаниях» (п. 3 примечания к ст. 201 УК РФ).
Положение п. 2 указанного примечания, будучи по форме нормой материального уголовного закона (хотя и имеющей по содержанию процессуальный характер), требовало подробной интерпретации в Уголовно-процессуальном кодексе (УПК), без чего его применение оставалось весьма затруднительным. Так появилась ст. 271 УПК, включенная в Кодекс Федеральным законом от 15 декабря 1996 г., которая на деле не только не прояснила ситуацию, но, пожалуй, лишь сильнее ее запутала. Текст этой довольно лаконичной статьи, призванной, по замыслу законодателя, раскрыть процессуальный механизм уголовного преследования по делам об интересующих нас преступлениях, имеет смысл привести здесь полностью: «Если деяние, предусмотренное главой 23 Уголовного кодекса Российской Федерации, причинило вред интересам исключительно коммерческой или иной организации, не являющейся государственным или муниципальным предприятием, и не причинило вреда интересам других организаций, а также интересам граждан, общества или государства, привлечение к уголовной ответственности осуществляется по заявлению руководителя этой организации или с его согласия» .
«УГОЛОВНОЕ ПРАВО» : «УГОЛОВНАЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ЮРИДИЧЕСКИХ
... лица как организации. Далее следует сказать о концепции, предложенной А.В.А вот Агаркова, будучи «гражданским», вряд ли случится в сфере уголовного права. Так, А.В.Агарков говорит, что «юридическое лицо несет ответственность, если преступление ...
Нетрудно заметить, что ст. 271 УПК РСФСР не раскрывает, а скорее дублирует п. 2 примечания к ст. 201 УК РФ, существенно не проясняя процессуальный порядок применения соответствующих предписаний уголовного закона. Однако сравнение этих стандартов позволяет обратить внимание на некоторые их отличия. В чем же они заключаются?
Во первых, ст. 271 УПК в качестве процессуальной предпосылки привлечения к уголовной ответственности лиц, совершивших преступления, предусмотренные ст. 201 и ст. 204 УК РФ, требует заявления или согласия руководителя заинтересованной организации, а не самой организации (как в п. 2 примечания).
Во вторых, если в п. 2 примечания к ст. 201 УК РФ сказано, что особый порядок уголовного преследования установлен в случаях причинения вреда интересам исключительно «коммерческой организации», то в ст. 271 УПК «исключительно коммерческой или иной организации». Данное различие уже сложно (может быть, даже невозможно) вразумительно истолковать. Если это чем-то объясняется, то это просто юридические и технические ошибки. Уголовный кодекс решает вопрос так, что совершение преступления против интересов службы в некоммерческой организации подчинено общим правилам уголовного преследования, т. е. в интерпретации материального права случаи уголовного преследования за соответствующие преступления, причинившие вред «исключительно» интересам коммерческой организации, и за те же преступления, причинившие вред исключительно «иной организации», процессуально должны быть отделены друг от друга. Напротив, Уголовно-процессуальный кодекс, противореча УК РФ, объединяет эти случаи, предусматривая особый режим уголовного преследования по данной категории дел, если преступление причинило вред не только «исключительно» коммерческой, но и «иной» (т. е. некоммерческой) организации.
Поскольку речь идет о двух специальных (lex specialis) законах федерального уровня, одновременно вступивших в силу, то при ответе на этот вопрос остается только развести руками. В любом случае очевидно, что преследование лиц, совершивших преступления против служебных интересов в некоммерческих организациях, может вызвать серьезные трудности на практике.
Наконец, втретьих, отличие текстов п. 2 примечания к ст. 201 УК РФ и ст. 271 УПК заключается в том, что в первом из них говорится об особом порядке «уголовного преследования», а во втором «привлечения к уголовной ответственности». Здесьто и кроется тот ребус, решение которого позволяет объяснить процессуальный механизм применения уголовно-правовых норм, содержащихся в ст. 201 и 204 нового УК РФ.
В сущности, если оставить в стороне нюансы (указание в УПК РФ на руководителя организации), то все процессуальное объяснение п. 2 примечания к ст. 201 УК РФ, сделанное законодателем в Федеральном законе от 15 декабря 1996 г., сводится к одному выражению — «привлечение к уголовной ответственности». именно из этой формулы необходимо черпать ответы на многочисленные вопросы, возникающие при анализе интересующей нас заметки. На какой стадии или этапе процесса требуется получить заявление или согласие руководителя коммерческой организации для того, чтобы привлечь к уголовной ответственности лицо, виновное в совершении преступления против интересов службы в ней? Можно ли впоследствии отозвать такое заявление или согласие, если, допустим, вред добровольно возмещен (или в иных случаях) . Допускается ли возбуждение уголовного дела по данной категории преступлений при наличии любого иного повода, перечисленного в ст. 108 УПК РФ (кроме заявления руководителя), с тем, чтобы впоследствии ставить вопрос о получении соответствующего согласия на привлечение к уголовной ответственности, или это категорически исключено? Перечень вопросов можно было бы продолжить, и лаконизм законодателя, сформулировавшего ст. 271 УПК РФ, способен вызвать лишь удивление.
Уголовная ответственность за злоупотребление должностными полномочиями
... должностного преступления и проанализировать уголовное законодательство о должностной преступности; 2) дать уголовно-правовую характеристику злоупотребления должностными полномочиями по УК РФ. Теоретической основой работы ... ответственности за неисполнение отданных распоряжений (ст. 318 УК РФ). В п. 2 постановления от 10 февраля 2000 г. «О судебной практике по делам о взяточничестве и коммерческом ...
Кроме того, интересующая нас норма УПК РФ является не только краткой, но и крайне неудачной с процессуальной точки зрения, что значительно затрудняет решение и без того непростых проблем, поставленных законодателем в п. 2 примечания к ст. 201 УК РФ. Во первых, термин «привлечение к уголовной ответственности», используемый в ст. 271 УПК РФ, всегда вызывал дискуссии в отечественной теории уголовного процесса и толковался весьма неоднозначно, о чем будет сказано далее. Единства во мнениях здесь нет до сих пор. Во-вторых, не менее сложное понятие «преследование» никогда не ограничивалось «привлечением к уголовной ответственности». Однако законодатель, процессуально интерпретируя в статье 271 УПК РФ пункт 2 примечания к ст. 201 УК РФ, поступил именно таким образом, вступив в полное противоречие с теми подходами к понятию «уголовное преследование», которые существовали до того. Подобные теоретические нововведения не могут привести ни к чему, кроме недоразумений.
Как бы то ни было, процессуальный порядок привлечения к уголовной ответственности за совершение преступлений против интересов службы в коммерческих организациях ныне установлен ст. 271 УПК РФ, и краткость или неудачная редакция этой статьи не могут служить препятствием для ее применения. При этом применение данной статьи возможно только после решения вопроса о правовой природе данной процессуальной нормы и ее месте в действующей системе уголовно-процессуального права . Только четкий ответ на столь широко поставленный вопрос позволит ответить на более конкретные вопросы, связанные с особенностями уголовного преследования по делам о преступлениях против интересов службы в коммерческих организациях, и найти выход из того тупика, в который нас поставил законодатель, сформулировав ст. 271 УПК в ее нынешнем виде.
Анализ как самой ст. 271 УПК РФ, так и тех точек зрения, которые были высказаны в литературе (чаще всего мимоходом) по поводу ее процессуального значения, приводит к необходимости разграничения двух противоположных подходов к вопросу об особенностях уголовного преследования по делам о преступлениях против интересов службы в коммерческих организациях.
Первый подход основан на узком буквальном толковании ст. 271 УПК РФ, где законодатель использовал формулу «привлечение к уголовной ответственности по заявлению коммерческой или иной организации». Напомним, что «во многих случаях закон употребляет с одним и тем же смыслом разные по существу понятия: «привлечение в качестве обвиняемого» и «привлечение к уголовной ответственности» (ст. 2 и п. 4 ст. 232 УПК РФ и др.)». В силу этого обстоятельства и несмотря на многочисленные выступления критиков постепенно в российской уголовно-процессуальной доктрине стала господствовать концепция, согласно которой моментом привлечения лица к уголовной ответственности является не вынесение судом обвинительного приговора (что было бы логично), а вынесение следователем или органом дознания в соответствии со ст. 143 УПК РФ постановления о привлечении лица в качестве обвиняемого. В итоге сложилась ситуация, когда каждое употребление в уголовно-процессуальном законе выражения «привлечение к уголовной ответственности» (как, например, в ст. 271 УПК) почти всеми процессуалистами понимается как привлечение в качестве обвиняемого в порядке ст. 143 УПК РФ.
На основе указанного подхода делается вывод о том, что дело о преступлении, предусмотренном гл. 23 УК РФ, «это не дело частного или частно-публичного обвинения», и его «возбуждение производится в общем порядке». Отсюда логически следует, что соответствующее заявление или согласие руководителя коммерческой организации должно быть получено следователем только тогда, когда он решает предъявить обвинение лицу, подлежащему уголовному преследованию за совершение преступления, предусмотренного гл. 23 УК РФ. Если же согласие не получено (заявление отсутствует), то дело прекращается с освобождением лица от уголовной ответственности по нереабилитирующему основанию.
При таком подходе все процессуальные особенности уголовного преследования по интересующей нас категории дел сводятся к определенным нюансам процедуры привлечения лица в качестве обвиняемого (соответственно именно к данному институту следует приписать ст. 271 УПК РФ).
При этом сами сторонники рассмотренной точки зрения оставляют открытым вопрос о процессуальных последствиях отзыва заявления или аннулирования согласия на привлечение лица к уголовной ответственности, если руководитель организации уже после совершения всех действий, связанных с привлечением в качестве обвиняемого, изменит свою позицию по делу . Строго говоря, при отсутствии специальных указаний в законе (как это имеет место сейчас) и руководствуясь изложенным нами подходом к ст. 271 УПК РФ, на подобный вопрос вообще нельзя дать процессуально верный ответ.
Подчеркнем, что, рассмотренный вариант решения вопроса об особенностях уголовного преследования по делам о преступлениях, предусмотренных гл. 23 УК РФ, имеет ряд изъянов.
Во-первых, если бы законодатель хотел связать указанные особенности с институтом привлечения в качестве обвиняемого, то он поместил бы соответствующую статью закона в гл. 11 УПК РФ «Предъявление обвинения и допрос обвиняемого». То обстоятельство, что эта статья была включена в Кодекс под номером 271 сразу вслед за статьей, посвященной «уголовным делам, возбуждаемым по жалобе потерпевшего» (ст. 27 УПК), демонстрирует совершенно иной смысл, придаваемый законодателем институту привлечения к уголовной ответственности по заявлению коммерческой организации. Не стоит доказывать, что любая правовая норма должна прежде всего толковаться в соответствии с приписываемым ей значением.
Во-вторых, более чем странной выглядит ситуация, когда следователь возбуждает уголовное дело на общих основаниях, собирает доказательства (проводя трудоемкие и дорогостоящие экспертизы, обыски, выемки), составляет сложные процессуальные документы, чтобы в один прекрасный день узнать, что вся его работа никому не нужна, потому что, возможно, в момент привлечения лица в качестве обвиняемого (которому, как правило, предшествует почти полное раскрытие и расследование преступления) руководитель коммерческой организации не пожелает привлекать своего сотрудника или, тем более, себя самого к уголовной ответственности. В условиях крайней загруженности правоохранительных органов и их скудного финансирования просто абсурдно, отвлекая следователей от расследования убийств, грабежей и т. п., тратить время и средства, чтобы спустя несколько недель или месяцев следствия убедиться, что для привлечения лица в качестве обвиняемого при наличии всех необходимых доказательств нет, тем не менее, юридических оснований (отсутствует заявление или согласие руководителя).
И этот абсурд не может быть оправдан ни юридико-техническими неточностями, допущенными законодателем при принятии Закона от 15 декабря 1996 г., ни стремлением буквально толковать термин «привлечение к уголовной ответственности», используя привычную казуистическую аргументацию со ссылкой на ст. 2 и п. 4 ст. 232 УПК РФ (также не лучшим образом отредактированные).
В-третьих, как отмечалось, критикуемый нами вариант толкования ст. 271 УПК не позволяет предложить логичного решения вопроса о процессуальных последствиях отказа руководителя коммерческой организации от своего согласия на привлечение лица к уголовной ответственности.
Наконец, в четвертых, если исходить из того, что уголовное дело о преступлении, предусмотренном гл. 23 УК РФ, возбуждается на общих основаниях, а в случае отсутствия в момент привлечения лица в качестве обвиняемого соответствующего согласия руководителя коммерческой организации данное лицо должно освобождаться от уголовной ответственности по нереабилитирующему основанию, то в материальном законе требуется сформулировать специальное основание освобождения от уголовной ответственности и одновременно в процессуальном законе — специальное основание прекращения уголовного дела. Однако в настоящее время ни Уголовный кодекс Российской Федерации, ни Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации не содержат таких оснований. Какое же процессуальное решение должен принять следователь, который возбудил уголовное дело, совершил все необходимые следственные действия и не получил согласия на привлечение лица в качестве обвиняемого? Совершенно очевидно, что напрямую руководствоваться п. 2 примечания к ст. 201 УК РФ и ст. 271 УПК РФ он не вправе, так как эти статьи не предусматривают процедуры принятия решения о прекращении уголовного дела. Также следует иметь в виду, что «нереабилитационный» характер такого решения требует a fortiori особых указаний в законе о возможности его принятия, иначе его вряд ли можно будет признать законным.
Поэтому первый из предложенных подходов к решению вопроса о процессуальном механизме привлечения лица к уголовной ответственности за преступления против интересов службы в коммерческих организациях представляется весьма сомнительным в силу своих непреодолимых внутренних недостатков. Обратимся теперь к другому варианту толкования ст. 271 УПК РФ.
Второй подход основан на систематическом методе толкования права, т.е. на выяснении содержания интересующей нас правовой нормы «по сопоставлению ее с другими, одновременно существующими в той же системе права». Если принять во внимание использование в п. 2 примечания к ст. 201 УК РФ понятия «уголовное преследование», которое, как принято считать, начинается с возбуждения уголовного дела, а также то, что ст. 271 УПК РФ помещена законодателем вслед за ст. 27, именуемой «Уголовные дела, возбуждаемые по жалобе потерпевшего», то логично заключить, что особенности уголовного преследования по делам о преступлениях против интересов службы в коммерческих организациях связаны со стадией возбуждения уголовного дела . Иными словами, речь идет о том, что уголовные дела по ст. 201 и ст. 204 УК РФ не могут быть возбуждены иначе как по заявлению руководителя коммерческой организации или с его согласия.
Именно такой вариант решения вопроса, на наш взгляд, единственно верен, поскольку отражает тот смысл, которой пытался придать ст. 271 УПК законодатель, используя при этом не совсем удачные процессуальные термины. Кроме того, данный подход, связывая необходимость получения заявления или согласия руководителя коммерческой организации с начальной стадией уголовного процесса стадией возбуждения дела (а не с институтом привлечения лица в качестве обвиняемого), позволяет устранить те серьезные проблемы, которые были нами обозначены применительно к ранее изложенному подходу. Во всяком случае, становится ясно, что следователь обязан возбудить уголовное дело и начать предварительное следствие только тогда, когда либо поводом к возбуждению дела послужило заявление руководителя коммерческой организации, либо при наличии иного повода, предусмотренного ст. 108 УПК РФ, руководитель дал письменное согласие на возбуждение уголовного дела.
Итак, мы выяснили, что ст. 271 УПК относится к хорошо знакомому институту «уголовных дел, возбуждаемых по жалобе потерпевшего», предусмотренному ныне ст. 27 УПК РФ. Однако возникает еще один вопрос. Известно, что в рамках указанного института различаются дела частного обвинения (ч. 1 ст. 27 УПК), которые возбуждаются не иначе как по жалобе потерпевшего и подлежат прекращению в случае примирения его с обвиняемым, и дела частно-публичного обвинения (ч. 2 ст. 27 УПК), которые возбуждаются не иначе как по жалобе потерпевшего, но «прекращению за примирением потерпевшего с обвиняемым не подлежат» (с учетом ст. 9 УПК РФ и ст. 76 УК РФ правильнее говорить, что эти дела подлежат прекращению за примирением на общих основаниях).
К какой из этих категорий дел отнести дела, предусмотренные ст. 271 УПК, т.е. являются ли они делами частного или частно-публичного обвинения. Ответ на этот вопрос зависит от решения поставленной ранее проблемы процессуальных последствий отзыва руководителем коммерческой организации заявления или его отмены согласия на привлечение лица к уголовной ответственности. Если мы имеем дело с делами о государственно-частном преследовании, то это отмена или аннулирование процессуальных последствий не будет иметь, поскольку производство по делу в целом продолжается, несмотря на смену должности руководителя. Если же интересующую нас категорию дел следует признать делами частного обвинения, то в случае отзыва заявления или аннулирования согласия дело подлежит обязательному прекращению следователем либо судом, т.е. воля руководителя при любых обстоятельствах будет иметь решающее значение для решения вопроса о привлечении лица к уголовной ответственности в ходе всего производства по делу (до его рассмотрения по существу).
На первый взгляд, ту категорию дел, к которой применяется ст. 271 УПК РФ, следует отнести к делам частного обвинения. Эта идея мотивирована указанием в законе, что для преследования лица за совершение преступления против интересов службы в коммерческой организации требуется не только заявление руководителя организации, но и его согласие. Если заявление является неким аналогом жалобы потерпевшего по делам частного обвинения, будучи обязательной процессуальной предпосылкой принятия решения о возбуждении уголовного дела, то согласие, казалось бы, должно иметь место на всех этапах дальнейшего уголовного преследования вплоть до вынесения обвинительного приговора. Отсюда вытекает, что при обращении руководителя организации к следователю или в суд с просьбой не привлекать лицо к уголовной ответственности по каким либо причинам (например, в связи с добровольным возмещением ущерба), согласие сменяется на несогласие, и дело подлежит прекращению. Кроме того, не стоит забывать, что законодатель, даже желая отнести интересующую нас категорию дел к делам частного обвинения, никак не мог использовать в ст. 271 УПК термин «примирение», так как эта статья применяется только тогда, когда потерпевшим от преступления является юридическое лицо, а примириться можно лишь с лицом, обладающим самостоятельной волей, т.е. с лицом физическим. В этой ситуации допустимо предположение о том, что законодатель, учитывая специфику юридического лица как субъекта права, заменил термин «примирение» указанием на необходимость согласия руководителя организации (помимо его заявления) на привлечение к уголовной ответственности лица, совершившего преступление, предусмотренное гл. 23 УК РФ .
Аргументация, согласно которой производство в порядке ст. 271 УПК РФ должно приравниваться к производству по делам частного обвинения, выглядит вполне логичной и убедительной. Но ей можно противопоставить два возражения. Один из них носит чисто юридический и технический характер, а другой связан с уголовно-процессуальной политикой.
Первое возражение заключается в том, что если бы законодатель хотел придать согласию руководителя коммерческой организации статус условия привлечения лица к уголовной ответственности, являющегося обязательным на всем протяжении уголовного преследования (а не только в момент возбуждения уголовного дела), то он применил бы в ст. 271 УПК следующую формулировку: «_ привлечение к уголовной ответственности осуществляется по заявлению руководителя этой организации и (курсив наш. Л. Г.) с его согласия». Но на самом деле в данной статье используется не соединительный союз «и», а разделительный союз «или», т.е. согласие руководителя всего лишь приравнивается к его заявлению. Отсюда следует, что, как и заявление, согласие связано исключительно с решением о возбуждении уголовного дела и не требуется в ходе дальнейшего уголовного производства. Таким образом, отличие «согласия» от «заявления» сводится к тому, что если заявление является самостоятельным поводом к возбуждению уголовного дела, то согласие должно сопровождать принятие решения о возбуждении уголовного дела при наличии к тому иных поводов. В такой ситуации «согласие руководителя коммерческой организации» не имеет процессуальной связи с «примирением с обвиняемым».
Второе возражение, касающееся уголовно-процессуальной политики, заключается в следующем. Известно, что кроме случаев, когда при наличии исключительных обстоятельств уголовное дело в порядке ч. 3 ст. 27 УПК РФ возбуждается прокурором, приобретая публичный характер, жалоба по делам частного обвинения направляется непосредственно в суд, т. е. по данной категории дел не производится предварительное расследование. В этом заложен вполне понятный смысл. Сложную, трудоемкую и дорогостоящую деятельность правоохранительных органов по раскрытию и расследованию преступлений не следует проводить по тем немногочисленным и не самым опасным делам, где движение уголовного процесса целиком зависит от волеизъявления частных лиц. Однако по делам о преступлениях, предусмотренных гл. 23 УК РФ, обязательно предварительное следствие (ст. 126 УПК РФ), что, безусловно, никак не вписывается в конструкцию «дел частного обвинения». Если предположить, что отзыв руководителем коммерческой организации заявления или аннулирование им своего согласия влекут обязательное прекращение уголовного дела, то мы сталкиваемся с ситуацией, когда следователь будет вести кропотливую работу по собиранию доказательств, зная, что его труд в любой момент может потерять смысл. Нетрудно спрогнозировать активность следователя в этом деле и степень его заинтересованности в успешном ходе предварительного расследования. Существенные затраты времени и финансов, связанные не только с деятельностью самого следователя, но и с производством экспертиз, вызовом свидетелей и т. п., окажутся совершенно лишними, если такое дело относится к категории дел частного обвинения и отзыв руководителем коммерческой организации заявления или аннулирование им своего согласия равносильны примирению потерпевшего и обвиняемого по делам частного обвинения. Мы не видим здесь ни логики, ни смысла .
Принимая во внимание приведенные выше аргументы, мы полагаем, что дела о преступлениях против интересов службы в коммерческих организациях не могут быть отнесены к частным производствам. Речь в данном случае идет о делах частно-публичного обвинения, т.е. они возбуждаются не иначе как по заявлению руководителя коммерческой организации или с его согласия, но прекращению в связи с отзывом заявления или аннулированием согласия не подлежат производство по уголовному делу в таком случае ведется в общем порядке. В сущности, в этом и заключаются все основные процессуальные особенности уголовного преследования по делам о преступлениях против интересов службы в коммерческих организациях, т. е. ст. 271 УПК юридически должна быть приравнена к ч. 2 ст. 27 УПК обе эти нормы составляют единый уголовно-процессуальный институт.
Законодателю же остается только пожелать более строго следовать правилам юридической техники при принятии новых законов, чтобы не создавать при их толковании и применении проблем, подобных тем, что возникают в связи с появлением п. 2 примечания к ст. 201 УК РФ и ст. 271 УПК РФ.
Принятие нового уголовного кодекса сразу создало значительные трудности для правоохранительной практики. Пожалуй, наибольшее их количество связано с классификацией экономических и служебных преступлений.
Говоря о положениях, общих для всех или нескольких преступлений против интересов службы в коммерческих и иных организациях, следует указать, что, как нам представляется, преступления, составы которых собраны в гл.23 УК РФ, лишь с определенной оговоркой могут быть отнесены к группе преступных деяний, названных законодателем экономическими. Однако эта характеристика также применима к ряду преступлений, элементы которых содержатся в других главах этого раздела, например, в отношении определенных случаев узурпации активов. В связи с этим встает вопрос о родовом объекте, которые охраняют данные статьи гл.23.
Объект, по которому совершаются преступления, может быть признан не только сходным для всех этих деяний, но и автономным, отличным от объекта других уголовных правонарушений. Этим объектом, по нашему мнению, является сфера отношений, связанных с реализацией работниками всех юридических лиц, за исключениями, установленными примечанием к ст. 201 УК РФ, имеющихся у них особых возможностей, прямо вытекающих из их служебного положения.
Рассматривая термины, посредством которых законодатель описывает анализируемые составы преступлений, следует иметь в виду, что все статьи гл.23 носят выраженный бланкетный характер, и содержание многих признаков каждого из составов преступлений может быть установлено лишь путем обращения к положениям неуголовного законодательства, в позитивном, так сказать, смысле регулирующим отношения, которые охраняют комментируемые уголовно-правовые нормы.
Сказанное означает, что недопустима произвольная трактовка правоприменителем специальных терминов и стоящих за ними понятий гражданского, административного и пр. отраслей права, используемых в то же время и в уголовном законе.
Так, следователь, прокурор или судья не могут, руководствуясь исключительно собственными представлениями о содержании соответствующего признака, ставить знак равенства между, скажем, государственным учреждением и государственным предприятием, а принадлежность юридического лица к числу государственных определять по доле государственного имущества в имуществе организации. Чтобы понять содержание этих понятий, они должны обратиться к их законодательному определению, содержащемуся — в данном случае — в гражданском кодексе.
Говоря о квалификации по статьям гл.23, нужно указать на то, что хотя, казалось бы, в некоторой степени потерял свою актуальность вопрос о том, следует ли относить к государственным предприятиям организации, созданные несколькими собственниками, в том числе и государством, на самом же деле эта проблема сохранила свою остроту в связи с установлением особого порядка возбуждения уголовного преследования за рассматриваемые преступления.
При этом теперь закон не требует от сотрудника полиции указывать форму собственности коммерческой или некоммерческой организации при предъявлении обвинения по статьям главы 23. Ответственность за совершение служебных преступлений в коммерческих и иных организациях наступает, если лицо с полномочиями, определенными уголовным законом, работает как в государственной или муниципальной организации, так и в частной организации. важно лишь констатировать, что данная организация не является государственным органом, органом местного самоуправления, государственным и муниципальным учреждением.
